Шустовская зло расхохоталась.

– Глупец! Какой глупец! – Она взялась за голову, потом внезапно вскинула и заломила руки. – Ты что, ничего не понял? Я не сумею сделать её прежней! Это может только Варвара! Если ты прямо сейчас выберешься за пределы Каменного Клыка, твоя клуша долго не продержится. Лучше давай вернёмся и…

– Никаких возвращений! – отрубил он. – Забудь.

– Тогда я ничем тебе не помогу! – выкрикнула Ирина. – Когда до тебя дойдёт: она навсегда останется глупым животным, пока жива Варвара! Ты не спасёшь её! Этого не исправить! – Она понизила голос и принялась убеждать его: – Послушай меня, ты растерян. Это как перед свадьбой: прежняя жизнь кончается, а в новой неизвестно, что будет.

Ирина говорила торопливо, отчаянно. Он старался не слушать её, сосредоточившись на дороге. Казалось, голова сейчас взорвётся от напряжения.

– Я скажу, что тебя ждёт! Прекрасная, насыщенная жизнь. Будет всё, что пожелаешь! Ни тупой борьбы за существование, ни страха перед смертью и бедностью! Вдумайся: никаких проблем, никаких болезней! Что такое люди? В конечном итоги они обречены превратиться в гниющие куски мяса, разлагающиеся в тесной яме! А перед тем, как сдохнуть, долгие годы стареют, дряхлеют, корчатся от боли. Тело сморщивается, становится слабым, дряблым, неуправляемым. Разве старики с их слюнявыми ртами, трясущимися руками, недержанием мочи, седыми патлами – не отвратительны? А разум?! То, что отличает людей от животных? Он становится слабым, мозги – неповоротливыми. Некоторые попросту сходят с ума! Посмотри на Марусю! Вспомни свою бабку! Я же знаю, как ты боишься этого!

Он едва не выпустил руль от неожиданности. Был уверен, что никогда никому не говорил о своём страхе. Но, выходит, из него это всё же вытянули…

– Да, да, мне многое известно! – она заговорила ещё быстрее. – Это сейчас неважно. Важно то, что тебе больше не будет грозить ничто: ни безумие, ни боль, ни смерть. Ты всегда будешь молод, красив, богат, здоров. Сможешь читать, ездить на красивой машине, заниматься любовью, слушать музыку, есть вкусную еду и пить изысканные напитки. Займёшься чем-то, на что не хватало сил и времени. Может, напишешь книгу. Или станешь писать картины, как я! Захочешь строить, разводить сады, заниматься дизайном – пожалуйста! Обещаю, ты будешь доволен и счастлив…

– Счастлив?! Разве мертвец может быть счастлив? – заорал он. – Вдумайся, что такое ваша жизнь? Из чего она состоит? Ты сама не понимаешь, что давно мертва! Знаешь, как я догадался, что с тобой что-то не так? Ты сказала, я «чувствительный». Дело не в этом! От тебя воняет! Чудовищный, трупный запах не перебить духами!

– Ложь! – прошипела она.

– Это правда, и ты это знаешь! И Ева знала, потому и хотела уничтожить Камень! Ваши души умерли, они разлагаются внутри ваших тел и смердят! Вы не Избранные! Вы Проклятые! – исступлённо кричал Руслан.

Машину бросало из стороны в сторону, тело гудело от напряжения, ногу свело судорогой, пот заливал глаза, но он не обращал внимания.

– Заткнись! – завизжала Ирина и бросилась на него, как разъярённая кошка.

Вцепилась в волосы, расцарапала длинными острыми ногтями лицо, едва не повредив глаза. Он попытался заслониться от неё правой рукой, но ничего не вышло. Шустовская висела на нём, хрипела и извивалась, горячее дыхание обжигало щёку. Зловоние стало почти непереносимым. Он видел оскаленные зубы, словно она собиралась укусить его за горло. Руслан коротко ударил её локтем, попав куда-то в область солнечного сплетения. Она охнула и на миг ослабила напор. Воспользовавшись этим, он выбросил вперёд кулак и изо всех сил ударил её в лицо.

Голова женщины дёрнулась в сторону, Ирина обмякла на сиденье.

Глаза были закрыты, она не шевелилась. Он прекрасно знал, что не сумеет причинить ей серьёзного вреда, и она вот-вот придёт в себя. Однако удар на какое-то время оглушил её, и это позволило ему выровнять машину, глянуть на навигатор. До границы Каменного Клыка оставалось совсем немного.

Ирина пришла в себя гораздо быстрее, чем он надеялся, и сразу же возобновила попытки остановить его. На этот раз не стала тратить время на атаку, попыталась вывернуть руль и остановить машину. Занятые борьбой, они не заметили, что «Опель» несётся к краю неглубокого оврага с довольно крутым склоном.

Почувствовав, что автомобиль проваливается в пустоту, он хрипло закричал. Ирина тоже завопила, и дальше уже ни он, ни она ничего не сознавали. Машина, подпрыгивая и сотрясаясь, летела на дно оврага. На дне его росли несколько развесистых деревьев, и «Опель», уже никем не управляемый, на полном ходу боком врезался в одно из них и безжизненно замер.

Руслан очнулся почти сразу после остановки автомобиля. Голова разламывалась, при каждом движении отзываясь слепящей волной боли. Откуда-то доносился тихий жалобный стон. Маруся? Он приоткрыл глаза, поморгал, разгоняя противную серую пелену. Накатила тошнота, и он судорожно сглотнул тягучую вязкую слюну. Повёл глазами вправо и увидел Ирину.

Её швырнуло грудью на приборную панель, и теперь она лежала неподвижно, как сломанная игрушка, вывернув голову в сторону под невозможным углом. Высокая причёска растрепалась, волосы свесились на лицо, закрыв его, словно шторой. Всё тело было усыпано осколками: удар пришёлся на её сторону. Окно разбилось, и в проёме, как коричневые корявые руки, торчали ветки. Лобовое стекло тоже треснуло, но выдержало.

Он попытался пошевелиться. С облегчением обнаружил, что руки и ноги двигаются, разлепил непослушные губы и позвал жену. Сначала шёпотом, потом громче. Маруся молчала.

Руки слушались плохо, и отстегнуть ремень удалось не с первой попытки. Выпутавшись, он медленно обернулся. Голова была будто стеклянная: казалось, может разбиться при любом резком движении. Маруся сидела, накрепко пристёгнутая ремнём, свесив голову. Он потянулся всем корпусом, вытянул руку и осторожно коснулся её.

– Маруся! – позвал он снова.

В этот момент случились сразу две вещи. Снова раздался едва различимый стон – и Руслан понял, что жена жива. А потом его цепко схватили за протянутую к ней руку.

Шустовская метнулась вперёд так резво, что это казалось нереальным. Только что лежала безжизненной куклой, и вдруг выпрямилась, развернулась к нему и вцепилась в предплечье. Он охнул и уставился на неё.

Красивое лицо Ирины было разбито, исцарапано, залито кровью. Она с ненавистью смотрела на него правым глазом. Из левого торчала острая обломанная ветка.

– Что, хороша? – ухмыльнулась она, и лицо её перекосилось. Палка в глазу шевелилась в такт словам. Руслана снова замутило. – Ничего, мелочи. Заживёт.

При этих словах у него в мозгу вспыхнуло: выходит, мы не пересекли границу? Но в какую сторону теперь двигаться? Где она, эта черта, за которую не распространяется сила Камня?

– Тебе… не больно? – сам не зная, зачем, спросил Руслан. Было так странно сидеть и разговаривать с ней после всей этой борьбы, криков, аварии.